Простые будни воровской жизни. - Страница 41

Я растерянно моргнул, хлопнул себя по лбу, шагнул к пятёрке, наклонился… и тут понял, что мне всё это время мешало. Прямо из груди у меня торчал ритуальный ножичек, всаженный по самую рукоять… Я сам на него упал, и теперь… Мир вокруг поплыл и закружился, я накренился вперёд, к алтарю… по лезвию кинжала сбежала капля крови и упала на древнюю невесть сколько здесь пролежавшую каменюку…

Алтарь треснул, и рассыпался прахом, а мои знакомцы рухнули на холодный земляной пол, свободные и растерянные. А следом рухнул я, в темноту первородного мрака…

* * *

Лед, нахмурившись, склонился над вором. Как ни странно, крови было мало, но, несомненно, парень был ещё жив. Чёрные волосы разметались по полу, дыхание почти остановилось…

Гоблин, в ужасе смотревший на то, что осталось от алтаря (ничего, короче), выпучил глаза.

— Спасайтесь, братья! Пророчество сбылось! Одна и та же кровь упала на алтарь второй раз! И наш Бог отвернулся от нас! — возопил он.

'Братья' переглянулись, заорали и бросились в бегство…

К пятёрке спешил командир отряда гномов. Через весь лоб у него проходила широкая ссадина, на что тот явно плевал.

— Живой? — с тревогой в голосе поинтересовался он, склонившись над Илом.

— В прошлый раз оклемался и сейчас не сгинет, — но в голосе Мэй звучала неуверенность.

Лика вопросительно вскинула бровь.

— В прошлый раз он в сознании около часа пробыл, да ещё и шутил… Представляете, захожу я в этот зал, на алтаре парень лет пятнадцати, в груди ножик этот. А он: 'Леди, вы не заблудились? Хотите чаю? Угощаю!'. И улыбается этак… ехидно.

Повисло молчание.

— Нужно отнести его к целителю! — встрепенулся гном.

Схватил было вора на руки…

— Всегда мечтал покататься на гноме… Ой, а уздечку мне дадут?

Гном закатил глаза, а Лёд сделал вид, что закашлялся…

* * *

Смотрю в пустоту. Ну, вот. Я снова здесь. Здесь — это где? Неважно. Ненужно. Неизвестно. Поворачиваю голову. О! А вот и Он. Смерть. Да, согласен, звучит глупо. У всех Смерть — женщина. Один я такой… неправильный, слабо говоря. Парень поднимается с корточек и с любопытством смотрит на меня.

— Опять, — мне кажется, или в его голосе проскальзывает укоризна? — Может, теперь согласишься?

Мне не стоит спрашивать, я уже знаю ответ, но так уж у нас повелось…

— Согласиться на что?

— На жизнь, — улыбается, уже знает ответ.

— А, разве, я не жил? — теперь Смерть должен пожать плечами, рассмеяться и раствориться в воздухе, а я — проснуться неизвестно где с залатанной дырой в груди.

Он смеётся и пожимает плечами, а его черты привычно смазываются… но внезапно резко обретают чёткость.

— Жил, — соглашается. — Но не так, как ДОЛЖЕН БЫЛ ЖИТЬ… — правила изменились?

Однако… ах я ещё и ДОЛЖЕН!

— Кому был должен, тем прощаю… — великодушно.

Он смотрит с неожиданно хитрым прищуром, а черты его вновь расплываются… пока не остаются только глаза.

— Ну-ну… — внезапно выдаёт пустота, левый глаз ехидно подмигивает и исчезает вслед за правым, а я с немым изумлением внезапно понимаю, чьи глаза смотрели на меня из пустоты.

Мои.

* * *

Осада Даянира началась на следующий день после поимки 'злого и опасного преступника, именуемого себя Повелителем Степи'. По ходу дела, степняки проведали о неудаче с артефактом, и поспешили напасть, пока в светлые головы присланной 'помощи' не пришла какая-нибудь другая сумасбродная идейка. Атака степняков не прекращалась до позднего вечера, и Имперская Дюжина предпочитала находиться на стенах, помогая защитникам города удерживать ворота. Почему ворота? Ну… вероятно, из-за сложившихся годами стереотипов воин и сражений. Какой смысл атаковать неприступные стены, когда вот они, во всей красе и великолепии, — готовые ворота? А то, что стены-то совсем не неприступные, а кое-где и не цельные… впрочем, об этом градоначальник города, З'Эрон Даймон, потомственный дворянин, предпочитал не думать. Но, всё же, поспешил усилить защиту города именно в таких местах.

Но теперь уже настал поздний вечер, яркие звёзды в недоумении разглядывали представшее их свету побоище, а лукавый месяц задумчиво склонился над землёй… Этот день город выстоял, но слишком тяжело далась хотя бы это: не победа, но и не поражение. Раненых хватало и с той, и с другой стороны, но степняки имели огромное преимущество: они могли умереть, но продолжать сражаться. И это особенно тревожило З'Эрона, так как Степь не спешила выставлять своё главное войско, войско мёртвых, а это подозрительно. Но ещё больше градоначальника убивала бессмысленность этой войны. Вообще, нападение Степи было каким-то странным: без официального объявления, без предъявления каких-то претензий и целей, даже непонятно, КТО всё это затеял! Ни имени, ни титула… разведка о каком-то Хозяине лепечет. Дела…

Раздумья З'Эрона прервались, он наконец дошёл до того, к чему стремился в сей поздний час, в который отступили от сражений даже степняки… или нет? Но и на этот случай им припасён сюрприз. Кстати, о цели градоначальника. Надо бы ему зайти…

— Рейн?

Дроу вопросительно вскидывает бровь. Случайно или нет он проходил мимо, но был весьма кстати.

— Помните, мы вчера не успели допросить Эри… хм, Повелителя Степи? Я бы хотел, чтобы вы поприсутсвовали при допросе… И, если что, направили разговор в нужное русло. Понимаете, мы старые друзья, и я опасаюсь, что… Короче, скоро вы сами поймёте.

— А с чего вы взяли, что он — Повелитель Степи?